— Будем в *** через час, просыпайтесь, — проводник будит нас заблаговременно, очевидно, решив, что для сворачивания белья нам понадобится именно час. Не шевелюсь; попутчик отворачивается носом к стенке — мы, в отличие от проводника, уверены в возможностях своих верхних конечностей.
— Прибываем через сорок минут! — предупреждает нас бдительный работник РЖД, подергивая глазом. Попутчик не шевелится; я отворачиваюсь носом к стенке.
— Двадцать минут! Вставайте! — из-за двери появляется уже знакомое, теперь очень грозное, лицо проводника.
— Мертвого заебете, любезный, — бурчит попутчик, натягивая одеяло на уши. Не шевелюсь, мгновенно узнаю в попутчике своего земляка.
Жители культурной столицы. Всегда живые, всегда культурные. Всегда столичный хлеб.
— Прибываем через сорок минут! — предупреждает нас бдительный работник РЖД, подергивая глазом. Попутчик не шевелится; я отворачиваюсь носом к стенке.
— Двадцать минут! Вставайте! — из-за двери появляется уже знакомое, теперь очень грозное, лицо проводника.
— Мертвого заебете, любезный, — бурчит попутчик, натягивая одеяло на уши. Не шевелюсь, мгновенно узнаю в попутчике своего земляка.
Жители культурной столицы. Всегда живые, всегда культурные. Всегда столичный хлеб.